Уникальная арт-площадка «Станция» в Костроме создана с целью развития современного актуального искусства на российском и международном уровне и организации резиденций для артистов исполнительского искусства. Фокус деятельности арт-площадки — представление спектаклей современного танца и театра, продвижение и продюсирование проектов на стыке различных арт-дисциплин. В этом году резидентами площадки стали студент факультета современного танца Кирилл Зайцев и преподаватель факультета (а также наша выпускница) Анастасия Миронова.
Кирилл: Для начала хотелось бы отметить, насколько ценно то, что существует такая резиденция для хореографов в Костроме. Здесь все сделано для того, чтобы полностью, концентрированно погрузиться в работу: тебя не заботит ничего, кроме творческого процесса. Мы задавали себе самые глубинные вопросы, для которых в суете и заботах обычной жизни не находится времени и внимания: что такое танец, почему и зачем именно этим мы занимаемся. Именно в тех условиях, которые были созданы на резиденции, уместнее и проще было искать свои ответы на них. В том числе, с помощью наших кураторов – Нины Гастевой и Михаила Иванова (театр “ИГУАН”) мы смогли проникнуть в самое их ядро, в самую суть. Опыт наших кураторов очень обогатил нас, направил. Они щедро делились им с нами.
Анастасия: Я бы еще добавила одну ценную вещь к списку факторов, помогающих погрузиться в творческий процесс в резиденции: от тебя никто не требует какого-то конкретного результата в обязательном порядке. Здесь ты имеешь право даже на неудачный опыт – это очень освобождает. Реальная жизнь всегда требует результатов: нам необходимо постоянно выдавать какой-то презентабельный продукт, а здесь можно было об этом не заботиться.
До приезда на резиденцию мы специально старались не строить каких-то особых планов, было ощущение, что все то, что мы, возможно, поставим в Костроме, случится именно в Костроме, и будет зависеть от того, какие практики и подходы нам предложат кураторы. Так и вышло. Наши кураторы, Нина и Миша, обладая достаточной танцевальной подготовкой и опытом, на данный момент работают в жанре перформанса. Для нас это нечто довольно новое, но мы этого и хотели – чего-то нового и непривычного для себя, хотели уйти от уже выработавшегося способа создания постановок. Мы не пробовали делать перформанс по-настоящему никогда и нигде, только смотрели, как это делают другие. В начале работы возникало что-то… не протест, а недоумение – где же танец? Когда уже будем придумывать и запоминать комбинации? Приходилось это отсекать.
Кирилл: Мы заняли позицию максимальной открытости. Не настаивать на своем, не держаться за свои обычные идеи и методы, постараться выйти за свои рамки. Конечно, это очень непросто – как бы “отойти в сторону” от самих себя и сделать что-то совершенно по-другому. У каждого из нас очень быстро вырабатывается автоматизм “делания” чего-либо, для этого не нужно каких-то десятилетий практики. И мы этот автоматизм, свой сложившийся механизм создания постановки сознательно в резиденции ломали. Думаем, в достаточно большой степени у нас это получилось.
Анастасия: Я бы назвала то, что мы там делали – “перекраивание мозгов”. Еще один отличный термин, которым Нина и Миша называют то, что они делают в процессе работы – “переизобретение”. Они предлагали нам “переизобрести” движение, “переизобрести” смыслы привычных вещей, “переизобрести” ощущение себя на сцене, силу своего присутствия в сценическом пространстве. Просто: они предложили “переизобретать” для себя все привычное.
Суть перформанса в том, чтобы подключать зрителя к тому, что ты делаешь, через очень ясное, явное присутствие “себя” в своем теле (не в голове, не в мыслях, которые могут унести далеко от того места, где ты физически находишься). Мы пытались понять простую, но глубокую вещь – как присутствовать телом на сцене? Присутствовать действительно и честно? И как сделать это присутствие максимально ощутимым для зрителя, чтобы вовлечь его во что-то, что он, возможно, даже не до конца понимает?
Кирилл: Для этого нужно самому до конца осознавать и полностью включаться в то, что ты делаешь на сцене. Абсолютно верить и погружаться в это. Это может быть любая мелочь – например, ты можешь постоянно набирать воду в какой-нибудь сосуд и выливать ее, набирать и выливать, набирать и выливать… Но реально, по-настоящему набирать и выливать, ни о чем другом стараться даже не думать, сосредоточиться именно на этом производимом тобой процессе. Быть в нем с головы до ног.
Анастасия: Это ощущение должно быть и в танце. Мы очень часто прячемся за хореографией, за лексикой, за танцевальным движением; наше присутствие на сцене большую часть времени, скорее, бывает просто визуальным. А нужно действительно быть там – на сцене, в своем теле, – это, действительно, ощутимая разница. И мы это ощущение для себя нашли во время работы на резиденции, главное теперь – сохранить его, ввести его в любую исполняемую нами хореографию.
Несмотря на то, что результата от нас никто не требовал, мы все же хотели “сделать что-то”. Решили работать втроем – я, Кирилл и Елена Мисюра (данс-компания “нОга”, г. Омск), под руководством кураторов. Выбрали работу со стульями: то, что это крайне часто используемый в постановках предмет, нас совершенно не смутило, наоборот, тем лучше – ведь у нас была возможность заново “переизобрести” что-то очень привычное, даже избитое. Хотелось действительно встретиться с этим предметом, чтобы он сам предложил, что с ним сделать.
Кирилл: Мы могли по часу эти стулья крутить, вертеть, ставить разными способами, покачивать, носить туда-сюда. И смотреть, что из этого получается. Мы поняли, что работаем не просто с какими-то абстрактными стульями, они же все разные, значит, и работать с ними нужно по-разному. Будь у нас другие стулья – другой формы, цвета, стиля, то и постановка была бы другая. Как будто у каждого конкретного предмета появилось свое имя, своя индивидуальность, он перестал представлять просто множество предметов того же рода. То же самое, что сказать про себя “Я – человек”. Ну, это, конечно, факт, но что это говорит о моем характере, привычках, особенностях? А они тоже существуют и имеют значение. Какой я человек? Что может произойти именно со мной?
Анастасия: Что касается процесса постановки в целом, то, сначала все происходило, как обычно: мы импровизировали, набрали очень много материала и все это показали Нине и Мише. Можно сказать, вывалили на них все свои привычные паттерны, типа “Вот мы такие, мы вот так умеем!” Они дали нам возможность, как бы, “выговориться”, посмотрели, послушали и начали как-то все это разбирать, переосмысливать на свой лад, перенаправлять нас. Когда мы ушли в тот вечер уже отдыхать в свои гостиничные номера, в голове происходило столько процессов, что можно было с ума сойти, мозги скрипели страшно. Появлялось невероятно много мыслей, и они были настолько новыми, что даже не получалось поначалу их как-то сформулировать с помощью своего привычного лексикона. Хотелось придумать новые слова, чтобы говорить о том, что приходило в голову. Когда мы пытались друг другу объяснить что-то, то это было похоже не на диалог, а на два параллельных потока сознания. Мы как будто заново учились процессу коммуникации. Может, это звучит слегка как бред, но и процесс коммуникации с используемыми в постановке предметами – стульями – тоже стал налаживаться на ином качественном уровне, и в этом нам тоже сильно помогли кураторы, Нина и Миша.
Кирилл: Мы отказались почти от всех своих первоначальных наработок, представленных кураторам в первый день. И то, что удалось сделать после разговора с ними, я считаю, – был качественно иной уровень работы для нас.
Анастасия: Ко дню итогового показа на резиденции, все-таки, некоторую ясность в отношении своей постановки мы обрели. Я не постесняюсь этого слова – мы были счастливы. Мы были удовлетворены своей работой. Не от того, что показали какой-то невероятно крутой перформанс, а из-за неподдельного чувства того, что мы на самом деле “переизобрели” очень многое для себя. Приблизились к большей правдивости на сцене, к выразительности, достигаемой без помощи “очень выразительных” движений. Пришли туда, куда очень хотели.
Кирилл: Было чувство равновесия и гармонии, мы чувствовали, что смогли что-то “взять” для себя – от кураторов, от пребывания на резиденции. Мы что-то нашли, да, это точно. И очень благодарны всем тем, кто нам в этом помог.
